Начнем однако с цитаты генерал-полковника Андрея Валериевича Картаполова:
"...Военные комиссары сыграли огромную роль в укреплении Красной Армии и Флота, в повышении боеспособности войск, улучшении политико-воспитательной работы с личным составом в первый, наиболее трудный период войны. Во многих случаях в бою политработники показывали личному составу пример героизма, стойкости, самопожертвования, нередко, в случае гибели командира, брали на себя командование. Потери среди них были ничуть не меньше, чем других категорий командно-начальствующего состава. ..."
Летчик и техсостав 157-го иап у истребителя Як-9М, весна 1945 г.
Применительно к пехоте в период 16.07.41-9.10.1942 г.г. я с Андреем Валериевичем, пожалуй, соглашусь. Сомнительно, что потери политработников ротно-батальонного звена заметно отличались от потерь командиров рот и батальонов.А вот что касается АБТВ и ВВС КА, то он, сильно, очень сильно не прав. Чтобы не быть голословным проиллюстрирую примером. В штате отдельного танкового батальона №010/302 от 28 ноября 1941 штатно-должностная категория военкома роты тяжелых танков - батальонный комиссар. Это по две шпалы петлицах, звание соответствует майору. При этом в роте было 5 (пять) танков КВ и 26 (двадцать шесть) человек личного состава, 7 (семь) из которых представляли собой средний и старший начальствующий состав.
Это были: командир роты (капитан-майор), военком роты (ст. политрук-бат. комиссар), помпотех роты (воентехник 1 ранга ака ст. лейтенант т/с), два командира танковых взводов (ст. лейтенанты) и два командира танков (лейтенанты-ст.лейтенанты). Помпотех по боевому расчету находился в танке командира роты, в кресле боу-ганнера, простите механика-водителя младшего (пулеметчика). Что же касается военкома, то для него места в танке не нашлось. Политико-воспитательная работа с 24 подчиненными дело тонкое (бгг, стрелковый взвод в пехоте в тот период штатно 46 человек), в танке во время боя ее не проведешь. В бой танковые комиссары ходили исключительно по своему желанию и совести, высадив специально назначенных людей
В общем, ситуацию можно охарактеризовать следующим образом: выпестованный Партией политически ценный элемент* местничал, интриговал и делал все, чтобы как можно меньше работать и как можно больше получать даже в самые страшные времена. В привилегированных, технических родах войск, это было просто заметнее чем в "царице полей".
* "политически ценный элемент" - помимо информации по ссылке, глянем на образование среднего майора и бат. комиссара 1941 г. Процент лиц имеющих 7 классное и более базовое образование из числа поступивших в военные школы в 1925 - 8,65 %; в 1926 - 26,03%; и в 1927 - 17,73%; на военно-политических курсах в те же годы - 3,5%, остальные 95,5 % лица с низшим образованием и самоучки.
Применительно к снабжаемой куда лучше танкистов авиации, с официантками и белым хлебом в столовых, где, в отличие от бронелобых, про боевые самолеты для представителей партии не забыли и должности военкомов авиационных эскадрилий, полков и даже дивизий безоговорочно рассматривались летающими, все было гораздо хуже**. Олицетворяемое персональным боевым самолетом приглашение Родины водить в бой "кузнечиков" с 50-75 часами общего налета, помогая им сбивать Хартманов, Баркхорнов и Руделей, слишком многие инженеры человеческих душ Советских ВВС воспринимали как оскорбление.
** "все было гораздо хуже" - знаменитый сталинский порядок, как он есть.
Примером одного из этих многих, к слову, разительно отличающимся отношением к исполнению своего долга от замполита братского 233-го иап подполковника А.В. Руденко, можно взять замполита "Дзусовской гвардии" - 157-го истребительного авиационного полка майора Бориса Тимофеевича Войтенко. Опытнейшего на момент прибытия в полк летчика-истребителя, налетавшего по состоянию на 25 февраля 1944 г. 1026 часов на восьми освоенных им типах самолетов (У-2, Р-5, И-16, ЛаГГ-3, Ла-5, Як-1, Як-7, Як-9) и ушедшего в отставку полковником в 1960 г.. Если кому интересно, на 4 года и 8 месяцев позже чем полковник Руденко.
Рассмотрим фигуру Войтенко немного подробнее, начав с разбивающего мою гнусную клевету просто вдребезги наградного листа, подписанного командиром 157-го иап Героем Советского Союза майором В.Ф. Волковым.
Подвиги Войтенко в котором, при ознакомлении с документами вторичных фондов 157-го иап и 234-й иад немного теряют в цвете. Источниками альтернативной информации по подвигам замполита для меня стали ведомости летной работы (качественного учета) пилотов 157-го иап за 1944 г..
При внимательно рассмотрении, таблицы ведомостей крайне интересные.
Первое, что меня заинтересовало, это боевой налет участника Отечественной Войны с сентября 1942 г., отлично подготовленного политработника и опытного летчика-истребителя майора Войтенко:
На 25 февраля 1944 г., или же 17 (семнадцати) полных месяцев прохождения службы в Действующей Армии он составил, фанфары - 12 часов 5 минут в 14 (четырнадцати) боевых вылетах при 0 (нуле) воздушных боев. Что уже вызывает дополнительные вопросы, вспомнив, что за это время происходило.
Которые подтверждаются и обретают большую остроту при рассмотрении службы Бориса Тимофевича в "полку асов". Последнее не совсем преувеличение - в октябре 1942 г. в 157-й иап собрали лучших летчиков Калининского фронта, особый отбор кадров в полк продолжался практически всю войну и прибывший из 273 иап опытнейший замполит-истребитель с более чем тысячей часов налета для такой части был прямо создан. Увы, исключительно теоретически, ибо налетал Войтенко в период 26.09.43 - 25.02.1944 г. (пять полных месяцев) всего лишь 10 (десять) часов, или в среднем по два часа в месяц. Да и те для поддержания летной практики - ни одного, ладно бы воздушного боя, так боевого вылета за эти пять месяцев у Бориса Тимофевича не прибавилось. Настойчивая и умелая организация боевой работы партийно-комсомольских органов полка, надо полагать, отнимали у него слишком много времени.
Донесение о списочной численности личного состава 157-го иап, духовно окормляемого майором Войтенко и партийно-комсомольским аппаратом части.
По состоянию на 25 апреля 1944 г. в полку находилось на довольствии 108 (сто восемь) человек, что в три-четыре раза меньше численности стрелкового батальона в данный период.
У помощника командира полка по воздушно-стрелковой службе капитана Е.Ф. Чиликова , который, будучи на два года младше Войтенко возрастом, ушел в запас подполковником (!), как и Руденко на четыре года раньше него, свободного времени явно было больше. Прибыв в полк на день позже Бориса Тимофевича, Евгений Филлипович совершил за те же пять месяцев 25 боевых вылетов с налетом 22-10 ч, провел два воздушных боя и даже сбил в одном из них лично самолет противника.
В этот момент мне могут возразить что комиссар мог болеть или интенсивность боевых действий полка не требовала вдохновлять летчиков личным примером, сославшись на присутствующих в ведомости, знакомых нам по 248-му иап "кузнечиков" мл. лейтенантов Карагляна (прибыл 9.09.1943 г) и Салова (26.10.1943).
Которых, в суровой реальности, основной состав 157-го иап похоже банально не хотел брать с собой в бой по причине полной в нем бесполезности. Караглян по состоянию на 25.02.1944 г. налетал на истребителях 14-20 ч, из которых 3-50 ч за 5,5 месяцев службы в полку, читай по прибытию в часть его налет на Яках составлял всего лишь ... 10 часов 30 минут. Практика Салова была еще меньше, тот за четыре месяца налетал 1 час 50 минут, соответственно в авиашколе и запасном полку его практика на И-16 и Яках остановилась на 10 часах 10 минутах. Качество подготовки Вилисова и присутствующих на втором листе ведомости Рыжкова и Распопова было примерно таким же.
Уровень сверхэффективного менеджмента Великих Управленцев Великой Эпохи привычно поражает и тут. Даже интересно становится, что апологеты Хитрых Планов И.В. Сталина, А.А. Новикова и Г.А. Ворожейкина тут смогут придумать. Но они что-то придумают, не сомневаюсь в этом. В этой связи вернемся к Войтенко и его наградному, хотя промежуточные ведомости постить не буду, чтобы не захламлять тело поста.
В ведомости от 1 апреля у Бориса Тимофеевича прибавляется 1 час 30 минут общего и 1 час 10 минут боевого налета (всего 11-30 ч в полку), два боевых вылета (всего 16, 2 из них в полку) и первый с октября 1942 г. воздушный бой. Похоже что в марте 1944 г. летной практике Войтенко мешали немецкие охотники, как вариант учебно-боевые вылеты "на прикрытие аэродромов" в этот период, благодаря включению их в план боевой работы полка и дивизии учитывались боевыми. Евгений Филлипович Чиликов за это время совершил 11 боевых вылетов (всего 36) с налетом в них 10 часов 50 минут (всего 33-40 ч) и провел три воздушных боя (всего 5).
Применительно к следующим двум месяцам можно было наблюдать те же тенденции. За апрель и май месяцы майор Войтенко совершил один боевой вылет (всего 17) и налетал на истребителях в общей сложности 5 часов, достигнув в летной книжке могучей цифры 1030 часов 50 минут налета. Капитан Чиликов за то же период совершил 12 б/в (всего 48), налетал 29 часов 20 минут (всего в полку 63) и сбил еще два немецких самолета (всего 3).
В июне, когда 157-й иап принял участие в операции "Багратион" дело несколько изменилось. За этот месяц замполит провел в воздухе 15 часов 15 минут и совершил 4 боевых вылета, количество воздушных боев в которых, впрочем, не прибавилось, по прежнему оставшись равным 1. Несколько сбавивший темп капитан Чиликов налетал за этот месяц 20 часов 5 минут, совершил 3 боевых вылета (всего 51) и остановился на цифре в 14 воздушных боев.
В июле (напоминаю, 234-я иад участвует к крупнейшей стратегической наступательной операции) Войтенко совершил 1 боевый вылет (всего 22), Чиликов 2 (всего 53); Войтенко налетал 7 часов 25 минут, Чиликов - 8 часов 30 мин. В воздушных боях оба летчика не участвовали.
И вот, наконец то, наступил тот самый август, 19 числа которого Герой Советского Союза майор Волков представил своего замполита к Ордену Отечественной войны I степени. Майор Войтенко произвел за этот месяц 4 боевых вылета (всего 26) с налетом в них 3 часов 30 минут и поучаствовал во втором в своей жизни воздушном бою. Чиликов сделал четыре боевых вылета (всего 57), участвовал в еще двух воздушных боях (напомню, это столько же, сколько у Войтенко с октября 1942 г) и сбил свой четвертый самолет.
Смотрим приведенную ниже ведомость, возвращаемся к наградному и гадаем, чем подающий пример организованности, жесткой дисциплины и бесстрашия в борьбе с врагами нашей Родины майор Б. Т. Войтенко мог прижать ладно бы просто своего командира полка, так Героя Советского Союза при этом. Да и ни его одного.
